Прежде чем критиковать, убедитесь в том, что вы досконально изучили объект вашей критики. В противном случае критика может обернуться против Вас.
Аристотель
Фрагмент из художественного фильма «12 стульев».
Уроки логики
«- Ипполит Матвеевич, а почему у Вас усы зеленые?!
– А-а…а потому что мне некогда!»
ИСТОРИЯ – СЕРЬЕЗНАЯ НАУКА,
или Десять доказательств существования древнерусской Дубны
Приятно осознавать, что установка в Ратмино памятного знака с надписью об отправной точке истории Дубны вызвала такой резонанс в краеведческой среде города. В этом контексте удивила статья Н.Н. Прислонова и Л.Ф. Жидковой «История серьезная наука или Откуда Дубна стала?», опубликованная в газете «Встреча» (№73 от 28 октября). Статья, судя по замыслу ее авторов, должна была дать серьезный отпор так называемому историческому мифотворчеству и поставить под сомнение целый пласт истории, связанный с прошлым Дубненского края. Точнее, с эмоциональным напором доказать простому обывателю, что никакой древнерусской Дубны в качестве сторожевой крепости на устье одноименной реки – предшественницы современного наукограда – не было. Статья, на мой взгляд, построена не столько на логическом и сравнительном историческом анализе источников ретроспективной информации, сколько на эмоциональной оценке. Почему так?
ВВЕДЕНИЕ
Не растрачиваясь на системный анализ и оценку вышеупомянутой публикации (это может сделать каждый), остановимся лишь на нескольких противоречивых моментах, которые сразу же приходят в голову после прочтения этого материала.
Момент первый
Прежде всего, так и непонятно мнение самих авторов публикации относительно главного исторического факта – существования древнерусской Дубны. В процессе повествования оценки авторов постоянно меняются. В начале публикации говорится о «…непростительных ошибках, последствия от которых для нашего города могут быть непредсказуемыми». Таким образом, по мнению Н.Н. Прислонова и Л.Ф. Жидковой ошибка уже совершена самим фактом установки памятного знака в Ратмино. Проще говоря, неправда все это. Далее, несколькими строками ниже, авторы уже задаются вопросами: «Имеет ли он (памятный знак – авт.) какое-либо на то основание? И правы ли авторы надписи, внеся ее в скрижали истории?». Таким образом, уже высказывается сомнение в правильности содержания надписи на памятнике, а существование древнерусской Дубны ставится под вопросом.
Впоследствии авторы публикации снова ставят для себя точку, поскольку однозначно указывают на «…неуместность исторических сенсаций, будоражащих общественность города воображаемой информацией». Но в конце абзаца вновь поправляются и просят «доказать на фактическом историческом материале» правомерность факта установки знака в Ратмино. В самом последнем абзаце мы можем видеть такую же странную дихотомию: «Источники, свидетельствующие о строительстве Юрием в начале 30-х годов XII века крепости у устья Дубна, не известны. Да и была ли в эти годы хотя бы пограничная застава?» – утверждают авторы. И, наконец, в самом финале авторы, будто бы теряя уверенность в своих аргументах, снова просят «…представить документальные источники» на суд общественности для доказательства исторических фактов.
Момент второй
Авторы постоянно просят предоставить любые исторические источники, при этом ссылаются на ряд монографий, вышедших в последнее время по истории Дубны и окрестностей, где черным по белому все эти доказательства далеко не в первый раз приводятся. Складывается ощущение, что содержание этих «книжек» не интересует авторов прошедшей публикации, а выводы делаются на основании отдельных фраз и упоминаний, вырванных из контекста указанных краеведческих работ.
Момент третий
Исходя из логики афоризма о том, что есть два мнения: мое и неправильное, авторы оценивают работу своих оппонентов как «дилетантский подход», хотя в конце материала снисходительно называют их коллегами. Вы уж определитесь сразу, товарищи-профессионалы, кто есть кто.
Момент четвертый
В разделе статьи «Дубна в летописях» авторы предлагают читателям убедиться в своем несогласии «…с высказанным утверждением» и предлагают отрывок из рукописи (?), которая известна их оппонентам. После этого приводится выдержка из учебного курса про летописи, а затем идет ссылка на Полное собрание русских летописей в 26 томах. Удивительно, но в качестве исторического источника, который, по мнению авторов, видимо, является наиболее убедительным доказательством, приводится …географический указатель (т.е. справочник) к ПСРЛ. В указателе три раза упоминается река Дубна, с известными для всех датами – 1134, 1216, 1451 год. Таким образом, анализируется не текст оригинала самой летописи, а только справочник по географической номенклатуре. (Справедливости ради, отметим, что имеется еще несколько упоминаний реки Дубны в русских летописях). Далее идет ссылка на Н.М. Карамзина и фрагмент текста его «Истории государства Российского», в котором сказано, что князь Всеволод дошел до реки Дубны под 1134 годом и возвратился обратно. И, наконец, в конце статьи пересказывается биография Юрия Долгорукого. Честно говоря, я так и не понял, где же здесь доказательства? И где рукопись? Если географический указатель к трудам Археографической комиссии середины XIX века и отрывок историка-литератора начала XIX века считать полноценными историческими источниками, то говорить, по меньшей мере, о корректности этой информации не приходится. Совершенно очевидно, что ни археографы позапрошлого и прошлого столетий, ни уважаемый всеми Н.М. Карамзин не задавались целью сделать детальный анализ упоминания Дубны в летописном контексте. Для них не являлся актуальным вопрос: название это реки или поселения? Иными словами гидроним или топоним? Их не интересовали, да и не могли интересовать местечковые детали, поскольку объектом изучения был колоссальный массив информации и события национальной истории. А целью – систематизация и введение в научный оборот ценнейшего исторического памятника – собрания русских летописей. Кроме того, любая наука, в том числе, историческая, постоянно развивается, обогащается новыми источниками информации, в том числе археологическими. Безусловно, результаты комплексных археологических исследований на ратминской стрелке последних сорока лет не могли быть известны ни Карамзину, ни археографам XIX, ни историкам первой половины XX века. Они анализировали факты с учетом развития исторических знаний того времени.
Помнится, несколько лет назад я полемизировал с «известным» краеведом профессором И.Суднициным, который обвинил меня в антипатриотизме научной позиции. Он утверждал, что название Кимры произошло от северо-причерноморского племени ираноязычных кочевников киммерийцев, а Дубна от славянского слова «дуб», потому что по берегам наших местных рек дубы произрастали в огромном количестве. В качестве исторического источника и обоснования своих «революционных» научных взглядов профессор привел статью из «Энциклопедии» 1908 года. Что из этого получилось, всем известно.
Наконец, момент пятый
Роковая ошибка авторов публикации заключается в том, что, по их мнению, главным основанием для утверждения существования древнерусского города Дубна, возникшего в 30-х годах XII столетия, служит ссылка только на письменные источники, т.е. на текст летописей. Этим формируется неправильное понимание ситуации у широкой читательской аудитории. Может ведь сложиться впечатление, что инициаторы и организаторы установки памятного знака не отдавали себе отчета в своих действиях. А так, в эмоциональном пылу, прочитав в тексте летописи слово «Дубна» и находясь под воздействием юношеского романтизма, рванули пилить гранитную глыбу и высекать на ее поверхности надуманные исторические даты.
Таким образом, формируется мнение, что якобы данный вопрос не изучался в системе знаний, в рамках которой сравнивалась, сопоставлялась масса исторических фактов, анализировалась вся совокупность исторических источников, прежде чем решится на конкретные выводы.
Но обо всем по порядку.
АРГУМЕНТАЦИЯ
Попробуем еще раз всесторонне проанализировать все исторические источники, которые позволяют нам утверждать, что современная Дубна имела своего исторического предшественника.
Доказательство первое. Топонимическое.
Топонимика – наука об именах собственных (географических объектах – реках, озерах; поселениях и т.д.) в их историческом развитии. Вы никогда не задумывались над тем, как называлось село на устье реки Дубны с Писцовых книг начала XVII века до революции 1917 года. А называлось поселение триста лет очень просто – село Городище. Не правда ли любопытное название? Лишь потом на него перекинулось название соседней деревни Ратмино, потому что в селе в начале 1920-х был создан колхоз с названием «Ратмино».
В основе понятия «городище» лежит морфема «город», от которой в свою очередь являются производными глаголы «городить», «огораживать». В первоначальном смысле городом называли «огороженное» место или оборонительное укрепление. Формант «ище» в старославянском и древнерусском языке (сравните – селище, городище, торжище и т.д.) указывает на прошедшее время, точнее на привязку к старому месту. В исторической литературе общеизвестно, что с течением времени города по тем или иным причинам могли утрачивать свое значение, население их покидало, укрепления разрушались. Такие места, где некогда были города, называются городище. Кроме того, возникающие на этих местах новые селения получают названия «Городище». В Московской области таких селений свыше десяти, что подтверждает сведения о былом распространении городов (городков). Например, село Микулино Городище (Лотошихинский район), находится на месте города, упоминаемого в летописи под XIV веком, от которого хорошо сохранились земляные валы. Недалеко от Твери есть село Городня – бывший центр удельного княжества с одноименным названием. Таким образом, название поселения на дубненском устье указывает на существование здесь некогда стоявшего поселения – древнего города.
Доказательство второе. Летописное (письменные источники)
Слово «Дубна» мы встречаем в русских летописях. Впервые название «Дубна» встречается в Новгородской Первой летописи Старшего извода. «…Ходи Всеволодъ с новгородъцы, хотя брата своего посадити Суждали, и воротишася на Дубнъ спять и на томжъ же пути отяша посадницьство у Петрила, и даша Иванку Павловицю, а Изяславъ иде Кыеву,и раздърася вся земля Руськая». В ней рассказывается о походе новгородских дружин под командованием князя Всеволода Мстиславовича на Суздаль. Летопись отмечает, что этот поход новгородцы осуществили осенью 1134 года и «воротишася на Дубнъ».
В большинстве исторических работ считается, что речь здесь идет о Дубне, как о реке (т.е. гидрониме), а не о поселении (топониме). Да, действительно, это не самое однозначное утверждение в доказательство упоминание города. Подчеркнем, что это единственное из всех утверждений, которое действительно носит спорный характер. Однако, оснований для однозначного вывода не существует, скорее наоборот. И в этой связи предлагаю обратить внимание на четыре интересных и важных момента:
1. Прежде всего, упоминание «Дубны в летописи в качестве летописного слова «Дубнъ». Ведь с точки зрения грамматики древнерусского языка оно читается как «Дубно» или «Дубн», а, значит, упоминаемое имя собственное может употребляться летописцем не как название реки.
2. Зададимся вопросом, что вдруг заставило развернутся новогородские войска, которые отправились вглубь долгоруковских владений, в Суздаль? Холодная осенняя погода? Не может быть. Пьянство и дебош в войске? Нонсенс. Внезапная преграда в виде реки Дубны, которую можно было в отдельных местах перейти вброд? Несерьезно. Тогда, может быть искусственная преграда в виде пограничной крепости, которая была поставлена на стратегическом устье реки Дубны? Ведь прямехонько по реке можно добраться и сегодня до ее истока, аккурат во Владимирскую губернию, где находится Суздаль. Это наблюдение, косвенно подтверждается директором муниципального музея археологии и краеведения Е.Ю. Крымовым. «После неожиданного возвращения дружины Всеволода Мстиславовича в Новгород, в этом же году организуется новый поход на Суздаль, который начнется 31 декабря 1134 года. В новом зимнем походе новгородцы преодолели путь от Новгорода до реки Кубрь в 600 км всего за… 26 дней. Маршрут второго похода не известен, однако можно предположить, что в силу своей быстротечности он шел по другому маршруту… Предположительно путь войск Всеволода Мстиславовича в новом походе прошел по реке Мсте, через верховья Мологи к реке Медведице, далее по мЕдведице с выходом на Волгу, по реке Волге через устье реки Нерль и далее по этой реке в глубь суздальской земли. События этих походов наводят на мысль, что в первом походе новгородские войска столкнулись с неожиданной преградой – крепостью Дубна, которую не смогли (или смогли – от авт.) захватить в условиях осенней распутицы. Второй поход новгородцев был организован с учетом предыдущей неудачи и разыгравшейся непогоды. Новгородцы проникли в глубь Суздальской земли через устье реки Нерль, тем самым обошли Дубну с севера. Преград на этом пути не было…»
3. Очень любопытен текст самой летописи. Внимательно прочитаем его. Одна из версий, объясняющих его смысл, заключается в следующем: «Новогородский князь Всеволод с вооруженным отрядом отправился воевать суздальские владения, желая посадить своего брата Изяслава в Суздале. Он повернул обратно на Дубне (Дубно, Дубнъ) и в этом же походе («на томжъ же пути») отобрал («отяша») посадничество (т.е. лишил чиновничьих функций посадника) некоего Петрила, и передал его своему человеку Иванку Павловичу. Т.е. речь идет о том, что при захвате поселения Дубна (а захватить можно поселение, а не реку) новгородский князь сменил местную администрацию, поменяв дубненского посадника Юрия Долгорукого на своего(!)
Второй раз слово «Дубна» мы встречаем снова в Новгородской Первой летописи под 1216 годом в условиях феодальной война между сыновьями Всеволода Большое Гнездо. Не будем вдаваться во все вопросы политической ситуации того времени. Во время весеннего похода 1216 года новгородско-псковскими войсками были завоеваны средневековые города Верхневолжья. Вот что сообщает летописец: «…и поидоша по Волзъ воююще, и пожъгоша Шешю, и Дубну, и Кснятин, и все Поволжье».
Мои оппоненты, как это не покажется странным, почему-то решили, что здесь речь также идет о реке Дубне. Интересно, как можно «сжечь реку»? Даже если предположить, что древнерусский глагол «пожъгоша» в связке с упоминаемыми Шошой и Дубной как реками, можно условно посчитать образным выражением, своеобразной метафорой летописца, то абсолютно не работает «закон ряда», поскольку здесь же в тексте вместе с Шошей и Дубной особняком стоит Кснятин, который рекой, при всем желании не назовешь. Кснятин – это явное название городка на устье Нерли, хорошо известного историкам, который обязан своему названию имени сына Юрия Долгорукого – Константина.
Если не верите анализу летописи, то поезжайте в Ратмино, дойдите до стрелки, спуститесь к воде, повернитесь в сторону обрывистого берега. Вы отчетливо увидите черную полосу, которая каймой проходит по всему берегу на этом участке. Это и есть полоса пожара 1216 года, после которого была оборвана жизнь древнерусской Дубны. После этого летописного сообщения о событиях 1216 года город Дубна в русских хрониках больше не упоминался. В дальнейшем на этом месте были «дубенское мыто», село Городище, Ратмино…
Два вышеуказанных упоминания летописной Дубны стали уже хрестоматийными. Но есть еще одна любопытнейшая запись в той же Новгородской Первой летописи под 1148 (!) годом, думаю, практически не известная дубненским краеведам. Вот текст, описывающий очередной военный поход в вотчину Юрия Долгорукого «…Тои же зимъ приде Изяслав Новугороду, сын Мстиславль, ис Кыева, иде на Гюргя Ростову с новгородьци; и мъного воеваша людье Гюргево, и по Волзъ възяша 6 городъкъ, оли до Ярославля попустиша, а головъ взяша 7000, и воротишася роспутия дъля».
Внимательно проанализируем фрагмент летописи. Летописец сообщает, что князья – сыновья Мстислава Великого (1125 – 1132) из Новгорода и Киева отправились военным походом на Ростов, где находился Юрий Долгорукий. В ходе военной кампании были взяты шесть небольших городов-крепостей на Волге до Ярославля (примечательно, что в тексте указывается понятие «городък», т.е. городок (!)). В итоге было взято в плен около 7000 человек («головъ»), после чего с трофеями завоевателями вернулись обратно, деля добычу.
Итак, взятых городов шесть. Возьмем в руки карту Тверской, Московской и Ярославской областей, граничащих с Волгой. Найдем правый берег Волги в рамках этих регионов, поскольку это и есть западная окраина Ростово-суздальских владений Юрия Долгорукого в 30-40-е годы XII столетия. А теперь посчитаем количество относительно крупных рек, правых притоков Волги с протяженностью около 100 м и более. Их, действительно, можно насчитать шесть!
Вот что пишет по этому поводу виднейший и авторитетный советский исследователь – историк, профессор Кучкин В.А. в своей работе «Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в 10-14 вв.». «В Новгородской Первой летописи упоминаются шесть поволжских городов, взятых князьями Изяславом и Ростиславом Мстиславовичами. Война … показала незащищенность владений Юрия Долгорукого на западе, и суздальский князь приступил к строительству здесь крепостей. Новгородская Первая летопись называет точное число 6 поволжских городов. Стратегическое местоположение Твери, Шоши и Дубны, запиравших движение по Волге и ее притокам вглубь ростовской земли, указывает на вероятность возникновения городов-крепостей именно здесь. Думается, что Тверь, Шоша и Дубна входили в число тех шести поволжских городов, которые были взяты Изяславом и Ростиславом Мстиславовичами в 1148 году» (!!).
Следует отметить, что эту точку зрения разделяет известный тверской историк В. Финкельштейн, который приводит ее на страницах своей монументальной монографии «Летопись Твери» (Т., 1996).Вывод напрашивается простой – мы имеем косвенное доказательство того, что в 1148 году древнерусская Дубна в числе шести поволжских застав Юрия Долгорукого была разгромлена военной экспедицией князей Мстиславовичей, а жители поселения были уведены в плен. Таким образом, в 1148 году древнерусская Дубна уже была захвачена новгородцами, следовательно, дата основания крепости была однозначно раньше.
Доказательство третье. Археологическое
Известно, что до настоящего времени на древнем поселении в Ратмино было собрано более тысячи археологических находок, которые датируются XII – началом XIII века. Предметы более раннего или позднего времени практически не встречаются. Это большое количество фрагментов керамики, орудий труда, ювелирных украшений, атрибутов вооружения воина и снаряжения боевого коня. Есть ряд категорий вещей (крицы-шлаки, отходы различных производств, каменные формы для отливки, клейма на днищах горшков), которые позволяют с полным основаниям утверждать о существовании на данном поселении кузнечного, меднолитейного, косторезного, гончарного и многих других ремесел. Находки боевых наконечников стрел, фрагменты кольчуги, сапожных шпор, бляшек от поясного и уздечного наборов говорят о том, что часть жителей древней Дубны составляло профессиональное воинство.
Все перечисленные выше предметы характерны для городского поселения. Вспомним азбучную истину со времен школьной истории: город – это центр ремесла и торговли! Кроме того, среди находок встречаются совершенно типичные вещи, которые служат маркерами, индикаторами принадлежности поселения к городскому типу. Это украшения, характерные для большинства древнерусских городов домонгольского периода – стеклянные браслеты, колты (височные кольца в форме звезды) и височные трехбусинные кольца. О развитии письменности в городе свидетельствуют находки книжных застежек, пряслиц с буквенными граффити и писала (железные стержни для письма). О социальном расслоении дубненского населения говорят находки серебряных украшений – перстней, височных колец, всевозможных привесок, накладок и бляшек, не характерных для простой горожанки, а также дешевые подражания тех же украшений, сделанных из свинцово-оловянного сплава. Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что данный археологический памятник является древнерусским городом домонгольского периода, отождествляемый с летописной Дубной. Время основания города по археологическим источниками – XII век. Площадь поселения, которое из года в год размывается Волгой, составляет около 6 гектаров, что позволяет отнести древнерусскую Дубну к числу малых городов Руси.
Доказательство четвертое. Сфрагистика
Сфрагистика – вспомогательная историческая дисциплина, предметом изучения которой являются печати и их оттиски, история их изготовления и развития. Именно древние свинцовые вислые печати и торговые пломбы, найденные в комплексе с другими археологическими находками в 1970-80-х годах на территории Ратмино Е.Ю. Крымовым являются убедительным и ярким доказательством существования древнерусского поселения городского типа на устье реки Дубны.
На территории древней Дубны было найдено две вислые печати, которые указывают на связь местной городской администрации с Новгородом и Владимиро-Суздальскими землями. В силу своей сохранности они поддаются атрибуции и принадлежат: Судиле (Георгию) Иванковичу – новогородскому посаднику, находившемуся на должности степенного при князе Святополке Мстиславовиче (1140-е годы!) и удельному князю переяславскому Ярославу Всеволодовичу.
Не менее интересны находки заготовок для вислых печатей, которые подтверждают мысль о том, что в Дубне было налажено производство этих заготовок. Очевидно, что в город являлся административным центром, чиновники которого обладали правом скрепления документов печатью. Необходимо подчеркнуть, что этим правом в домонгольской Руси обладали князья, бояре, выдвинутые князем или боярскими группировками на должность тысяцкого или посадника, иерархи православной церкви.
На интенсивные торговые отношения Дубны с другими городами древней Руси указывает большая серия торговых пломб и заготовок. Большинство археологов полагает, что в давние времена этими пломбами «таможились» перевозимые товары и являлись гарантом сохранности в пути. Примечательно, что по количеству находок торговых пломб (а их найдено около 50!) древнерусская Дубна занимает почетное третье место после польского Дрогичина и Новогорода, значительно опережая Рязань, Псков и т.д.! Торговые пломбы, найденные в Дубне, несут на себе изображения княжеских родовых знаков Рюриковичей (трезубец). Все это говорит о том, что в древней Дубне существовал таможенный пункт, где происходило освидетельствование товаров, направлявшихся из Северо-Восточной Руси в Новгород и обратно.
Любопытно, что спустя триста лет здесь же, на устье Дубны, снова появляется «дубенское мыто» – таможенный пункт Великого князя Тверского, известный по многочисленным актовым источникам.
Доказательство пятое. Географическое
Проанализируем географический аспект появления древнерусской Дубны. В этой связи акцентируем внимание на двух принципиальных моментах:
1. Именно на устье шести относительно крупных рек при впадении их в Волгу по правому берегу (историкам известна эта закономерность) были основаны сторожевые городки, которые занимали выгодное военно-стратегическое и экономико-географическое положение и выполняли функцию форпостов, «столбили» княжеские владения Долгорукого. Как известно, река Волга была пограничной – левый берег принадлежал Новгороду, правый Суздалю. Все вышеуказанные города расположены по правому берегу, на устьях значительных рек, впадающих в Волгу. Как здесь не вспомнить по тезис В.О. Ключевского о двух типах возникновения древнерусских городов: один торговый, который возникал на торговых речных путях, характерный для южной (Киевской) Руси. Другой – оборонительный, город-крепость, характерный для Северо-Восточной Руси.
2. Напрашивается сравнительный анализ историко-географических условий появления «поволжских» городков. Уместно вспомнить так называемый «закон ряда». Если в устьях крупных рек – притоков Волги – Тверцы, Шоши, Нерли появляются средневековые города Тверца, Шоша, Кснятин (1139)…, то почему «чаша сия» минует устье реки Дубны? Или оно, по каким-то неведомым субъективным причинам, обойдено вниманием в оборонительной доктрине князя Юрия? Получается странное явление: везде создаются форпосты, кроме дубненского устья? Между тем, река Дубна, протяженностью 132 км- это прямая водная дорога, по которой можно запросто забраться вверх до Владимира и вглубь владений Юрия Долгорукого.
Доказательство шестое. Ландшафтное
Вам приходилось бывать когда-нибудь в Ратмино? Думаю, что да. Выйдите к устью реки Дубны и повернитесь в сторону церкви Похвалы Пресвятой Богородицы. Если присмотреться, можно обнаружить в рельефе местности характерные черты поселения. Вы стоите на территории древнего города. Храм находится на некотором возвышении, а между ним и оставшимся полем существует низина, которая сейчас заполнена двумя церковными прудами. Это остатки оборонительных укреплений города – валов и рва. Вероятнее всего это было городище мысового типа (наиболее распространенное), с посадом, располагающимся сразу же за валом на месте ныне действующей церкви. Именно этот посад надежно охранял Дубну с напольной стороны. Кстати, исследователи XIX века в своих работах упоминали валы, которые сохранялись еще на момент проведения ими исследовательских работ.
Доказательство седьмое. Историографическое (ссылка на авторитеты)
Известно много авторитетных исследователей, которые проводили изыскания на территории древнерусской Дубны и подтверждали факт ее существования. Достаточно вспомнить историков и краеведов XIX столетия Р.Н. Никулина и В.А. Плетнева. Как уже говорилось выше, при исследовании данного археологического памятника они сделали одно принципиально важное наблюдение – отметили здесь наличие земляных укреплений (валов), и первыми высказали мысль, что остатки городища есть ни что иное как древняя Дубна, упомянутая в летописи под 1134 и 1216 годом. В 1930-х годах при проведении археологических разведок экспресс-анализ ратминского поселения сделал знаменитый археолог О.Н. Бадер.
Наконец, археологические раскопки в «академическом формате» были проведены специально экспедицией Государственного исторического музея в 1963-65 гг. под руководством А.В. Успенской. В этой работе принимали участие учителя истории Н.В. Нечаева, Ю.Ф. Иванова, З.Г. Козлова и учащиеся старших классов школы №4 Дубны. В результате раскопок в культурном слое были обнаружены останки древних построек – развалы печей и подпольные ямы, а также собрана коллекция предметов, относящихся к домонгольскому периоду.
По определению А.В. Успенской, Ратминское поселение возникло в начале XII века и погибло от пожара в начале XIII столетия, после которого жизнь на поселении не возобновлялась. Впоследствии, в 1970-80-х годах, поселение исследовалось Е.Ю. Крымовым, а собранные им уникальные предметы стали основой экспозиции городского музея.
Доказательство восьмое. Историко-политическое
Именно в контексте исторической, историко-политической ситуации того времени и необходимо рассматривать появление поволжских «городков» – оборонительных форпостов, в числе которых была Дубна.
Вот что пишет по этому поводу известный историк М.Н. Тихомиров в своей работе «Древняя Москва. 12-15 вв.». «…Утверждение Юрия Долгорукого в Москве было только частью его обширной деятельности по освоению западных окраин Суздальского княжества. Нетрудно заметить и некоторое общее направление строительной деятельности Юрия Долгорукого – его стремление закрепить важные стратегические и торговые пункты… Дмитров возник там, где начинается судоходный путь по Яхроме, откуда можно было речным путем добраться до Волги…»
По распоряжению Юрия Долгорукого в Суздальской земле возводятся такие города как Звенигород, Москва (1147), Дмитров (1154), Переяславль-Залесский (1152), Юрьев-Польский (1152), Стародуб, Ярополич, Гороховец, Кострома (1152), Галич Мерский и многие другие. Причем большинство из них отстраивались на месте ранее существовавших неукрепленных поселений. Перечисленные города оформили южную и восточную границу княжества.
Если же говорить об интересующей нас западной границе с Новгородской землей, то подчеркнем, что она оформилась и, следовательно, задача по ее укреплению возникла гораздо раньше, чем все остальные рубежи. Именно на западном рубеже в период 1130-х годов Юрий Долгорукий основывает такие города как Тверь, Шоша, Дубна, Кснятин, Угличе поле, которые выполняют функцию «пограничных столбов» княжеских владений.
Почему внимание князя было приковано в первую очередь к западным владениям? Все очень просто. Потому что именно западная граница была политически нестабильной, географически наиболее уязвимой, а значит самой опасной с точки зрения военного вторжения, посему нуждалась в оперативной защите.
Во-первых, многие исследователи полагают, что фиксирование западной границы ростово-суздальских владений произошло после освобождения княжества из-под опеки Южной (Киевской) Руси. Случилось это после 1132 года после смерти великого киевского князя Мстислава великого. С этого момента Юрий Долгорукий становится самостоятельным князем северо-восточных земель.
Во-вторых, именно 1132 год хрестоматийно в отечественной историографии считается отправной точкой феодальной раздробленности на Руси, сопровождающейся княжескими усобицами, взаимными грабительскими военными кампаниями, ослаблением политической централизации русской земли.
В-третьих, и это очень важно, именно в 1132 году на западной границе происходит вполне конкретный конфликт. Новгородский князь Всеволод Мстиславович попытался захватить княжеский стол в Переяславле Русском. Юрий Долгорукий воспрепятствовал этому, что привело к вражде между князьями. Она спровоцировала, по мнению многих историков, строительство пограничных крепостей на суздальско-новгородском рубеже, что стало ответной реакцией Юрия Долгорукого на эту ссору.
Доказательство девятое. Историко-логическое (источниковедческое)
Здесь все просто. По принципу формальной логики. Для доказательства факта достаточно привести нескольких весомых аргументов. Если число этих аргументов больше семи, то по их совокупности и сравнению факт считается признанным с точки зрения развития современной науки. У нас же их с Вами больше семи. Действительно, вышеназванное количество исторических источников и их анализ с полным основанием позволяют говорить о корректности утверждения исторического бытия Дубны.
Доказательство десятое. Прагматическое («посмотрите вокруг!»)
Представьте себе оригинальную ситуацию. 15 лет в городе существует и успешно действует Музей археологии и краеведения, имеющий статус муниципального. Все 15 лет базой для экспозиции городского музея служит коллекция археологических находок с древнерусского городища, которое располагается на устье реки Дубны в Ратмино. Музей ведет научную работу, делает публикации, сотрудничает с научными кадрами из Твери, Москвы, соседних районных центров, которые изучают его фонды. Все представленные в музее находки неоспоримое свидетельство, что в период средневековья здесь располагалось поседение городского типа. По этому поводу все 15 лет выходит масса научно-популярных статей, монографий. В презентационных материалах города активно муссируется информация об историческом предшественнике Дубны, достаточно посмотреть на видовые наборы открыток, буклеты, подарочные альбомы и т.д. и т.п.
И вдруг, прочитав статью уважаемых мною Н.Н. Прислонова и Л.Ф. Жидковой, оказывается все по-другому. Тысячи найденных археологических находок в Ратмино, вислые печати и торговые пломбы, земляные валы, упоминания в летописях, название «городище», мнения авторитетных специалистов и т.д. являются мифом, вымыслом, неправдой, которые «будоражат общественность» и таят в себе «опасность» для школьников? (Кстати, последние с завидным постоянством посещают городской музей.) Значит экспозиция городского музея – мираж, да и сам он, получается, виртуальная реальность? Или мы пришли к пониманию, что город де-факто признал существование дубненской древнерусской истории, а де-юре подвергает это сомнению.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
Неужели уважаемые коллеги не знают о существовании городского Музея археологии и краеведения? Или же знают, но не принимают этот факт? На эти вопросы пока нет ответов. Но есть и главный вопрос – ПОЧЕМУ? В чем заключается причина явления, когда не простые обыватели, а представители краеведческого сообщества, профессиональные историки ставят под сомнение реальный исторический факт. Для чего нам замалчивать свою историю, сознательно укорачивать ее? Или есть что скрывать?
Можно, конечно все списать на ограниченность научного подхода, отсутствие системного анализа и некорректную методологию изучения темы. Думаю, что не совсем так, да и это не главное. Причина, по которой не принимается исторический факт существования древнерусской Дубны, лежит в двух плоскостях. Первая, на мой взгляд, носит политический, или так называемый официально-догматический характер. Расширения исторических границ Дубны разрушает привычные стереотипы о молодом и известном городе физиков, который празднует свою историю с 1956 года. Это не корреспондируется с современным восприятием города как наукограда, где если и есть история, то ограниченная 20 веком с ярко выраженной научно-технократической составляющей. А до этой даты пустота, белый лист, леса да болота. Вторая проблема – личностная: сложность восприятия этого факта некоторыми историками-краеведами города. Для них это действительно превращается в жесткое неприятие привычной системы координат, где они не могут найти себе свою «научную нишу».
ПОСТСКРИПТУМ
И еще один момент. Последний. Как признались сами авторы публикации «…установлением памятного знака в дубненской истории произошел переворот». Я очень рад, что этот переворот наконец-то произошел. Дай Бог, побольше бы таких исторических поворотов, которые бы по-новому заставляли смотреть на историю любимого города и на Истину.
История, как верно заметили авторы прошедшей публикации, наука серьезная, и манипулировать ею не стоит. Ведь мы уже пытались вместо философии превозносить марксистско-ленинскую философию, вместо истории – историю КПСС, вместо экономики политэкономию по трудам единственных классиков. Мои визави прекрасно помнят все это.
Я готов отстаивать свои взгляды, которые, поверьте, разделяются большим количеством моих единомышленников. А если надо готов высказать все эти соображения еще раз в эфире местного ТВ.
С уважением ко всем историкам, краеведам и жителям Дубны
Игорь Даченков, председатель Фонда «Наследие»,
историк, выпускник Московского Государственного историко-архивного института
12.11.2004